Анатолий Радов - Ящер [= Холодная кровь] [СИ]

Я щёлкнул тумблером, Дара удивлённо вскинула брови.

— Буду включать и выключать, — объяснил я. — Может так дольше протянет. Всё равно уже почти не греет…

К окраине леса мы вышли неожиданно и поспешно отступили назад, укрываясь за пышным кустарником. Здесь, прямо возле кромки проходила дорога. Дара сразу определила, что везли её не по ней, но явно — шла эта дорога к гарнизону. Я разглядел на пыльном полотне следы гусениц и нервно сглотнул. Скорее всего, техника там будет. Хотя, чего я ожидал? Чтобы гарнизон и без техники?

Мы двинулись вдоль дороги, теперь уже ускорившись по максимуму, словно лишнее ожидание могло заставить нас отказаться от нашей затеи. Да так оно и было. С каждым шагом я чувствовал, как внутри всё больше растёт неверие в то, что мы сможем провернуть задуманное. Напасть на гарнизон… Ха. Мы спятили!

Конечно, это преувеличение, ни на какой гарнизон мы нападать не собирались, но то, что после выстрела Дары, он весь будет поднят на уши, в этом я не сомневался.

Место, где либо нам повезёт и всё пройдёт как надо, либо мы погибнем, показалось так же неожиданно, как и закончился лес. Остановившись, как вкопанные, мы переглянулись.

— Олег, — в глазах Дары читалось крайнее напряжение. Как будто ей было трудно сказать то, что она хотела. — Я подумала и вот к чему пришла. Да, конечно, месть — штука сладкая, но там, в своей прошлой жизни я уже намстилась, а сейчас… Сейчас я поняла, что нужно думать не только о себе. Пусть эта тварь живёт, если конечно сама не попадёт в мой прицел. А ждать специально… Оно того не стоит. Так что, просто устраиваем переполох, стараемся утянуть за собой преследователей и движемся к аномалии.

Она замолчала и отвела взгляд.

— Надеюсь, первым делом мы наткнёмся на твоего обидчика, — сказал я и Дара посмотрела на меня так, что я почувствовал что-то хорошее. Трудно объяснить. Словно у тебя внутри зажглось солнце.

— Но если не наткнёмся, Олег, то не уговаривай меня ждать, ладно?

— Ладно, — я кивнул и бросил взгляд на небольшой посёлок, за которым виднелась стена гарнизона. — Нам придётся захватывать дом поближе к дороге. И ещё — собаки… Если тут таковые есть, придётся их убивать.

— В посёлке где меня поймали — были. Но убить неразумного — это не сверхгрех. Олег, ты только не думай обо мне плохо. Конечно, я не хочу убивать собак, но иногда приходится делать выбор.

— Если б пришлось выбирать между собаками и кошками, выбрал бы последних, — попытался я свести всё к шутке. — Они ж вообще людей ни во что не ставят.

Дара не сдержалась и улыбнулась, я улыбнулся в ответ.

— Ты хороший, Олег.

Я не стал смотреть на неё, боясь смутить, да и чего греха таить, боясь смутиться сам. Вместо этого я указал на один из домов.

— Давай попробуем в этот. Как стемнеет.

— А если там будут дети?

Я пожал плечами.

— Попробуем всё сделать аккуратно. Да и если ты решила просто устроить переполох, то долго мы в доме не задержимся. Только валить всё равно нужно офицеров, из-за рядовых они к нам могут и не прицепиться.

— Я с этим и не спорю.

Дожидались вечера мы за обильной трапезой. После того, как мы наведём здесь шороху, нам вряд ли представится возможность спокойно присесть и пожарить мясо, поэтому мы пустили в ход все запасы. Съесть за раз не вышло, оставили половину. Перед самым уходом уполовинили через силу и её и зашагали к посёлку.

Дара шла впереди, я топал следом, пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь к любому шороху. Где-то всё-таки забрехала собака, но далеко, кажется аж на той стороне, за дорогой. Мы подошли к высокому, метра в два штакетнику и остановились. Я стал искать хуже всего прикреплённую доску и найдя такую, потянул на себя. Сдавленно заскрипел гвоздь и я дёрнул со всей дури. В молодости навострился такому на дверях, когда выходил ночью во двор покурить. Тайком, разумеется. Потянешь медленно — петли обязательно скрипнут, дёрнешь быстро — всё, как по маслу.

Вот и тут я не стал тянуть. Одна за другой в траву упали пять досок и я первым протиснулся в образовавшийся проём.

Идти к домам у дороги мы передумали, а решили забраться на чердак первого, который окажется у нас на пути. С высоты дорога и так будет неплохо проглядываться, а заодно до леса всего ничего. Метров тридцать-сорок.

В общем, упростили мы свою задачу по максимуму, но всё равно твёрдой уверенности это не придало. Бродили внутри сомнения. И с чавканьем разъедали нутро.

К дому мы подкрадывались медленно, ожидая в любой момент нападения или лая собаки. Но в этом дворе её, слава богу, не было. Потом мы обошли постройку по периметру, поглядывая на тёмные окна, и наткнулись на лестницу приставленную к внутреннему фасаду. Я едва не заговорил в голос, чтобы выразить свою радость. Пока нам крупно везло.

Конечно, я предполагал, что вход на чердак может оказаться снаружи дома, но зная свою невезучесть, всерьёз не рассчитывал на такой подарок судьбы. Однако судьба сделала его.

Лестница была деревянной и я поднимался очень осторожно, боясь, что под моим немалым весом какая-нибудь ступенька не выдержит. Словно специально подогревая мой страх, ступеньки жалостливо скрипели, угрожая вдобавок разбудить хозяев дома.

Но ничего не сломалось и никто не проснулся, и я наконец добрался до дверцы чердака, которая была закрыта на согнутый железный штырь. Ещё один подарок судьбы.

И вдруг мне пришло в голову, что хозяева могут услышать наши шаги. Я спустился и сказал об этом Даре, а заодно и снял свои тяжёлые армейские ботинки.

— Нам надо быть тише мышек, — разуваясь вслед за мной, проговорила моя спутница. — Пройдём один раз к окну и всё.

— Значит, термоброн выключать нельзя, иначе я утром без заводки в норму не приду, а заводка — это шум. Но если его не выключать — он будет гудеть.

— Лучше второе. Если ты не сможешь шевелиться — это всё. А без тебя я не уйду.

— Правда?

Дара промолчала, я настаивать на ответе не собирался. В полном безмолвии мы забрались на чердак, сквозь темноту которого шли чуть ли не на носочках. Во всяком случае, я старался идти именно так, зная что с моим весом тихо наступать на пятки не получится. В ночной тишине я отчётливо расслышал её дыхание, представил как ощущаю его на шее, потом нахожу своими губами её губы, и невольно возбудился. Чёрт! Хорошо хоть темнота. Впрочем, в термоброне никакого возбуждения всё равно не видно.

Медленно присев возле круглого слухового окна, я как вазу из дорого хрусталя, аккуратно положил автомат на глиняный пол и взглянул сквозь небольшие стёкла, похожие по форме на куски пиццы. Точнее мне показалось, что стёкла есть, но приглядевшись я увидел, что из восьми в наличие всего два, а через шесть дырок лицо ощутимо обдувает прохладным ночным ветерком. Ну что же, тем лучше. Не придётся вытаскивать завтра перед пальбой.